• 18.11.2024 02:09

• Секретно

Миниатюрная женщина с непослушными волосами и большими карими, и поразительно печальными глазами появилась на экране моего ноутбука. «Встречи» с известной актрисой Чулпан Хаматовой в Zoom-е я ждала с нетерпением и легким волнением, которое сразу отступило едва мы начали беседовать. Эта с виду хрупкая (об этом чуть позже) женщина лишена какого-либо звездного пафоса. С ней легко и просто беседовать. И ее лицо озаряется каким-то необычным, теплым светом, когда она говорит о самой большой любви в своей жизни – Театре.

В преддверии ее предстоящего представления в Ереване «Сны о рояле», я поговорила с Чулпан обо всем понемногу: Армении, тонкостях актерского искусства, театре, мужчинах, стиле и об этом «безумном, безумном мире».

«Сны о рояле»

Я очень люблю Армению, у меня там очень много близких друзей. Я всегда приезжала туда с огромной радостью, и сейчас тем более. В последний раз, когда я была в Армении, меня поразило, что зал был переполнен зрителями, и все слушали стихи на русском языке. Гостеприимство и большие сердца, и благородство вашей нации… Трагизм всей ситуации, в которой находится Армении. И при этом, каким-то невероятным образом, людям удается оставаться людьми: открытыми, добрыми, щедрыми. На фоне все остального мира, который сошел с ума, меня поражает как Армении удается проходить через все эти горести и при этом люди сохраняют человеческий свет и тепло.

… «Сны о рояле» - это не совсем спектакль, а литературно-музыкальная программа. Музыки там много ее исполняет латышский музыкант Андреас Осокин. На это представление приходят люди, которые хотят найти ответы, а ответов в этих стихах очень много… Успокоить душу в связи с тем, куда движется мир… Человечество всегда переживало какие-то безумные бездны горя и несправедливости, и тем не менее кому-то удавалось из этого с достоинством выйти. Может быть кого-то эта мысль успокоит.

Театр – это когда рождается чудо

…Мне ближе театр, потому что там больше свободы и собственной ответственности. В кино то, как ты сыграл, будет зависеть от последнего штриха режиссёра: как он тебя смонтирует, какой кадр он выберет, как сложит историю. И если ты не работаешь с гением или с человеком, который любит актерскую профессию и доверяет артисту, то в кино очень сложно высказываться самой как художник, а в театре ты можешь быть сам художником, не только кисточкой, не только краской, но и сам быть художником… В театре ты всегда чувствуешь энергию зала. Законы физики никто не отменял. Эта энергия рождается, ты ее ощущаешь, она наполняет тебя, а ты наполняешь зал, и люди в зале наполняют друг друга. И когда спектакль проходит хорошо, это чувствуется, потому что в этот момент буквально физически рождается новая энергия. В театре можно изменить все, поправить, улучшить, попробовать по-новому, а в кино нельзя. Театр – это когда чудо рождается здесь: близко, рядом, без ничего, без каких-либо дополнений и супер-технологий и всего остального. Поэтому я люблю театр.

На мой вопрос почувствовала ли она то волшебство, которое открылось ей в театре, когда она впервые попала туда маленькой девочкой, во время своего первого спектакля, Чулпан с легкой улыбкой ответила, что ей «просто было хорошо».

…Наверное, я не ощутила этого (волшебства). Мне просто было хорошо, уже с того момента как меня посадили гримировать. Это был детский спектакль в детском театре, я играла в кордебалете, в массовке. Мы были то куклами, то мышами, то каким-то карамельками, то снежинками. Это была радость просто от того, что ты вышел на сцену. Не было ни одного слова, были только танцы, какие- то пляски. Но у меня было ощущение счастья до такой степени, что я видимо выпрыгивала из линии, потом мне более взрослые артистки сделали достаточно жесткое замечание: что я на сцене не одна и не надо так радоваться, и заполнять все пространство. Но это было ощущение радости, может быть волшебства и не было, но ощущение радости было абсолютное….

Сейчас, уже это конечно, не всегда так. Это такая тонкая профессия, и подарки случаются чересчур редко. Столько должно сойтись в одну точку действий: это и ритм спектакля, и партнер, и ты сама, настроение зала. Оно бывает, но не часто.

Эмоциональное выгорание

Чулпан выкладывается на сцене до последней капли крови и клеточки своей души, ни щадя себя. Ее последние спектакли - «Post scriptum» в постановке Алвиса Херманиса и «Записки сумасшедшего» Дмитрия Крылова - требуют колоссальной эмоциональной отдачи. На вопрос, как она с этим справляется, чтобы избежать эмоционального выгорания, Чулпан говорит, что у нее нет рецепта.

….Сейчас закончился большой блок спектакля «Записки сумасшедшего» в Риге. И, честно говоря, уже последний спектакль было играть сложно. Потому что все-таки аппарат должен восстанавливаться… Наверное, больше паузы делать, отдыхать выезжать на природу, общаться с детьми, слушать музыку с друзьями. Это как сосуд, из которого ты выливаешь и выливаешь, отдаешь, но он все-таки должен успевать наполняться этой дождевой водой обратно….

Говорят, Чулпан Хаматова не умеет отдыхать, спрашиваю я. Чулпан уверенно говорит, что это не правда.

…Я люблю отдыхать, и считаю, что умею отдыхать. Но не всегда есть такая возможность. Сегодня сложилась такая ситуация, что вся моя жизнь поменялась, гонорары, которые я получала за работу, изменились, но все равно ты должен жить, на что-то кормить свою семью, оплачивать обучение детей (у Чулпан три дочери – ред.), где-то жить, поэтому приходится много работать. И это счастье, что у меня есть возможность все это делать, продолжая оставаться актрисой.

Возвращаемся к обсуждению спектакля «Post scriptum», говоря о котором, Чулпан ранее сказала, что он стал для нее выражением ее личной боли.

…Там такая конструкция в этом спектакле, что некая женщина, учительница, пытается проникнуть в роман Достоевского «Бесы». И конкретная глава у Тихона, где Ставрогин рассказывает про изнасилование маленькой девочки. Ставрогин как бы пытается разобраться как это произошло, почему вот эта черная энергия внутри человека в эту секунду его победила, что с этим делать, как каяться, как просить прощения. И потом долгий разговор между Ставрогиным и отцом Тихоном, где они пытаются разобраться, что есть покаяние.

Покаяние ли это письмо, которое написал Ставрогин и честно рассказал обо всем или нет. И мне как человеку, который вдруг оказался… Мне уже почти 50 лет, а я все еще надеюсь, что мир устроен лучше, что добро победит зло… И в 50 лет оказаться вот в той точке (грустно усмехается), что мир живет своим каким-то другим законом, и все не так справедливо, как выстраивалось у меня в голове… Этот спектакль помогает именно понять конструкцию мироздания, в котором всегда будет добро, всегда будет зло, и они всегда буду делить место под солнцем в нашей жизни, в нашей душе и бороться за тебя, конкретного. Я играю Ставрогина, и Матрешу, и отца Тихона… Это как бы части неких моих внутренних альтер-эго, которые друг с другом постоянно бурятся. И от каждого человека зависит какую силу - света или тьмы - он в данную минуту своей жизни будет выставлять на пьедестал.

Вживание в роль

У меня есть фильм «Лунный парк». Мы снимали его почти девять месяцев в Таджикистане. И за эти девять месяцев у меня появился акцент. Я вернулась в Москву, немножко разговаривая с этим акцентом. Мне все говорили: «Ты что с ума сошла…» Я играла таджикскую девочку, и там я говорила с каким-то мягким акцентом, и потом это все приклеилось. Потом я не могла от этого отделаться. На самом деле я очень люблю роли, которые раскрывают кругозор. Когда можно обложиться книгами, читать про то или иное историческое время, про ситуацию в которой жили люди. Я очень люблю такие роли, они помогают не стоять на месте и учишься чему-то новому.

К психологу из-за ролей я не обращалась. Я ходила (к психологу) из-за усталости, личных вещей... Я всегда оставляю зазор между персонажем и самой собой. В каких-то спектаклях больше, в каких-то меньше.

В этом концерте, который мы привезем в Ереван, этого зазора практически нет. Потому что я очень люблю те стихи, которые я буду читать. Честно говоря, без некоторых я даже жить не могу, потому что это для меня такое обезболивающее средство, моя кислородная маска, которая помогает мне в сложные минуты.

Людям всегда будет нужна сказка

Многие актрисы сталкиваются с давлением из-за внешности или возраста, и Чулпан не стала исключением.

… Давление, конечно, было. Так устроен киномир. Ты должен всегда прекрасно выглядеть… С одной стороны, это конечно правильно, потому что это твой инструмент. Но с другой стороны, мы же играем для людей и про людей. Мы не можем делать вид, что все женщины на этой планете выглядят как кинодивы. Люди разные, и рассказывать про этих разных людей тоже нужно. Поэтому я, конечно, против это выскобленного образа суперзвезды, но ничего поделать с этим не могу. Так устроена киноиндустрия… Да, люди хотят смотреть про себя, узнавать себя, но очень часто им нужна сказка, про какую-то несуществующую жизнь, красавицу или красавца, у которых все прекрасно и волшебно. Сказка про Золушку…Поэтому это будет всегда, как бы там не сопротивлялись женщины, пожилые актрисы, все равно будет приоритет сказочности, так как люди хотят отрываться от повседневной жизни.

Хрупкая сильная женщина

Я себя считаю хрупкой, трусливой…Может быть это и есть причина, почему я не могу молчать. Моя трусливость и хрупкость, она именно про то, что, если я буду молчать и насиловать свою природу, это разрушит меня как человека. Может быть это происходит как раз из чувства самосохранения. Дать себе возможность дышать свободно, чтобы потом не засунуть голову в петлю, или… спиться, сломаться. Я понимаю, что бытовые сложности пройти гораздо легче, чем сложности собственного морального выбора и несогласия с собственной совестью. Мне лично… Я боюсь этого состояния, когда тебе стыдно смотреть на себя в зеркало.

Мужчины – уже не «сильный пол»

Это данность. Моя личная жизнь доказывает, что это данность… Ты совершенно спокойно можешь выжить без мужчины рядом, поставить на ноги детей, состояться как профессионал. Я сейчас не имею ввиду любовь. Речь о традиционных ролях: что мужчина-защитник, мужчина-добытчик, мужчина-плечо. В нашей семье нет ни мужчины-защитника, ни мужчины-защитника, ни мужчин-плеча. Мы прекрасно существуем без вранья. У меня уже две дочери взрослые, они уже и мои защитники, и в какой то степени уже добытчики, и мои плечи. Наша семья – полное доказательство того, что традиционная модель поломалась…

На мой вопрос не грустно ли ей от этого, Чулпан ответила просто – нет.

…Удерживать мужчину рядом, врать себе, детям, мне кажется ужасно. Просто мужчины еще не перестроились, им кажется, что женщина сделает все возможное чтобы его удержать, но это далеко не так. Через какое-то время, наверное, поменяется все до такой степени, что мужчины будут делать все возможное, чтобы удержать женщину…

Идеальный мужчина Чулпан Хаматовой

Прежде всего человек, который уважает сам себя. Если он уважает сам себя, то он будет уважать и других, и женщину рядом. Человек, у которого есть внутренне достоинство, не может не понимать, что семейная жизнь – это большая работа и большая отдача всех участников этой игры.

Блондинка или все-таки брюнетка

У меня давно уже никакого внутреннего ощущения, потому что это всегда связано с ролью. У меня это стерто… Я по внутренним ощущениям 12-летняя Чулпан с фотографии, которая стоит у меня на прикроватной тумбочке, в объятиях своих родителей, с двумя косичками. Я так себя вижу… Вижу бабушкой седой, в какой-то момент. А кто я - блондинка или брюнетка, я не очень обращаю на это внимание. Я перестраиваюсь достаточно быстро. Такое количество изменений, красок, стрижек и длины волос, на которые вынуждает профессия, видимо размыло представление… Сегодня я брюнетка, завтра стану блондинкой…Опять половина будет говорить, как это ужасно, а другая, как мне идет. Это неизбежная история. Наверное, это связано с тем, что я не люблю играть саму себя. Когда я играю персонаж, я играю кого-то. И тот, кто-то выглядит по-другому. Поэтому у меня такая страсть к перекрашиванию, стрижкам, парикам и всему остальному, что дает возможность поменять образ.

Не все девушки любят бриллианты

У меня нет стиля. Мой стиль удобная одежда. Есть какие-то кольца, которые подарили мне друзья, которые я ношу как память о них. Но у меня нет стиля. Это как-то прошло мимо меня, и сейчас уже смешно его искать, честно говоря. Раньше, это была какая-то очень странная одежда, почти клоунская. Я очень люблю странных, радикальных дизайнеров. Но сейчас это не входит в мою жизнь. Может быть вернется… Не знаю.

Главный секрет красоты – сон и прогулки на природе… Я за 2,5 года пока не смогла найти косметолога, которому доверюсь. Потому что это очень опасно, тебе что-нибудь вколют, ты не сможешь выражать эмоции. Например, ботокс артистам надо вкалывать очень осторожно, и нужно это уметь, чтобы не были затронуты мимические мышцы, чтобы ты мог своим лицом выразить то, что ты хочешь. И когда я вижу актрис, которые прекрасно выглядят, но ничего не могут сыграть, потому что все настолько атрофировано, я понимаю, что нет, пусть у меня лучше будут морщины, но я буду с живым лицом и буду выражать то, что я хочу.

Блиц-вопросы

Самый большой страх

- Безопасность, здоровье и жизнь детей и родителей.

«Guilty pleasure»

- Уехать путешествовать лет на пять по всему миру.

Роль, которую вы не сыграли, но хотите сыграть

- Что-то я недавно придумала, но сейчас не могу вспомнить. Такой внятной роли нет, честно говоря.

На какой фильм похожа ваша жизнь

- «Дорога» Феллини.

Вещь из детства, которую храните до сих пор

Это получилось случайно. Это маленькое платьице, которое я носила, когда мне было годика 2 или 3. Оно совсем крохотное. Платье нашли родители, когда умерла моя бабушка. Они разбирали вещи и нашли платье. И я удивительным образом его вспомнила, и вспомнила ощущения, хотя по идее не должна была, ну оно слишком крохотное…Оно такое выцветшее, рваненькое, но я почему-то его храню.

Беседовала Лусине Ваграмян

Источник: https://style.news.am/rus/news/104100/chulpan-khamatova-menya-porazhaet-chto-v-etom-sumasshedshem-mire-armyanami-udalos-sokhranit-chelovecheskiiy-svet-i-teplo.html